Холт Виктория - Подмененная
Виктория ХОЛТ
ПОДМЕНЕННАЯ
Перевод с английского В. Данилова
Анонс
Конец XVIII века. Мать главной героини романа выходит второй раз
замуж. Во время родов она умирает. Проходит время, и Ребекка неожиданно
раскрывает страшную тайну.
Она обнаруживает, что ее единоутробная сестра вовсе не Белинда, а
приемыш Люси...
ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО
Когда мне исполнилось десять лет, моя устоявшаяся жизнь была нарушена
браком матери с Бенедиктом Лэнсдоном. Будь я постарше, поопытней, я
понимала бы неизбежность этого. Но я жила в своем счастливом уютном мирке,
в центре которого находилась моя мать, и считала, что такое же место
занимаю в ее жизни, поэтому мне и в голову не приходило, что человек со
стороны внезапно может разрушить все это.
Нельзя сказать, чтобы он был мне незнаком. Сколько я себя помнила, он
всегда существовал на заднем плане, где, по моему мнению, ему и следовало
оставаться.
Когда я родилась на австралийских золотых приисках, он был там же.
Собственно говоря, я появилась на свет в его доме.
- Мистер Лэнсдон, - объясняла мама, - отличался от остальных
золотоискателей. Он владел достаточно процветавшим рудником и нанимал на
работу людей, отчаявшихся самостоятельно поймать удачу. Все мы жили в
хижинах. Ничего подобного ты в жизни ни видела, разве что сравнить их с той
развалюхой в лесу, где прошлой зимой жил старый бродяга. Это было
совершенно неподходящее место для младенца. Так что решили, что ты родишься
под крышей его дома, того самого, где родился и Патрик.
Патрик Картрайт был моим самым близким другом.
Его родители жили в Лондоне, а дедушка Патрика владел Пенкарронской
шахтой, расположенной возле дома моих бабушки и дедушки в Корнуолле, и мы
часто встречались. Кроме того, моя мать очень дружила с родителями Патрика,
поэтому мы были почти как одна семья.
Когда мы с Патриком были помладше, нам нравилось играть в
золотоискателей. Между нами существовали тесные узы, поскольку оба мы
родились в доме мистера Бенедикта Лэнсдона в городке золотоискателей на
противоположном конце земли.
Мне следовало бы раньше догадаться о происходящем: когда мама
заговаривала о Бенедикте Лэнсдоне, ее голос менялся, глаза начинали сиять,
а губы складывались в улыбку. Однако в то время я не предавала этому такого
значения Не то что бы это очень изменило ситуацию, меня она в любом случае
не устраивала. Но если бы я была подготовлена, это не стало бы для меня
таким потрясением.
Лишь после маминой свадьбы я осознала, насколько счастливой была моя
прежняя жизнь. Слишком многое мне казалось само собой разумеющимся.
Да, я счастлива жила в Лондоне, неподалеку от Гайд-парка, куда ходила
гулять по утрам со своей гувернанткой мисс Браун. Мы прогуливались по
дорожкам, обсаженным высокими деревьями - каштанами, дубами и буками. Мы
встречались с другими няньками, с которыми мисс Браун останавливалась
поболтать, в то время как я присоединялась к играм других детей. Мы кормили
уток на пруду и бегали по заросшей травой лужайке, предназначенной
специально для этого.
Я обожала магазины. Неподалеку от нас находился рынок, и иногда зимой,
во второй половине дня, мисс Браун брала меня туда. Так было интересно
бродить среди толпы, наблюдать за людьми, стоявшими у прилавка, особенно
когда начинало темнеть и зажигались керосиновые фонари. Однажды мы поели
угрей в желе прямо у прилавка, причем мисс Браун чувствовала себя несколько
неудобно, ибо считала такие поступки неуместными, но я ее упросила. Мне
нравилось рассматривать дам в велик
